***
Кроваво-красные розы сиротливо стояли в стеклянной банке посреди стола (хрустальной вазы у меня отродясь не было, как и простой вазы, честно говоря, тоже), я задумчиво глядела на букет, а Дарья пялилась на меня. Не те цветы, которые хотелось бы видеть в своей квартире на кухне, но разве Игнату это объяснишь? Да и розы я предпочитаю розовые, это он прекрасно знает, но хотел подать мне, таким образом, какой-то знак? Знать бы еще какой. Какие-то вопросно-ответные отношения, ей-богу.
Я отложила в сторону любимую книжку Януша, чудом выжившую после посещения моей квартиры Мамая, встала с места, заняла позицию на подоконнике, и вновь сосредоточилась на розах. Не сами цветы в прозрачной обертке привлекали внимание, а белый конверт, который передал вместе с цветами посыльный.
- Долго еще ты будешь строить из себя Джона Нэша? – Не выдержала подруга. Я перевела на нее взгляд, и стала напрягать память, припоминая кого-нибудь из великих с таким именем. – Это из «Игр разума», – отмахнулась она и со знанием дела милостиво пояснила мне: – Там парень один, был шизофреником и ловил глюки. Ему казалось, что он видит то, чего не видят другие… а ты, наверное, у нас, умеешь считывать информацию сквозь запечатанные конверты? Чего проще взять да прочитать, а?
- Возможно, ты права, - кивнула я, но к конверту так и не притронулась.
Дашка, плюнув на все условности, взяла конверт и распечатала его сама. Я отвернулась к окну – если Игнат, таким образом, решил попрощаться, то не хочу даже знать этого.
- Хм, - раздался Дашкин удивленный голос. – Это фотография какая-то. - Заинтересовавшись, я повернулась, и взяла протянутую фотокарточку девять на двенадцать. На ней были запечатлены семь девушек, пятеро парней, все как на подбор - с улыбкой от уха до уха, в праздничной форме, и фотография, судя по всему из их школьного времени. Люди мне совершенно не знакомые, и даже отдаленно рядом не стоявшие. - Там что-то написано, - заметила Дашка, и я перевернула фото. Красивый и ровный почерк гласил «Школа №606». – Ну? – Сгорая от любопытства, спросила она.
- Ни одной мысли, - в замешательстве призналась я.
Зачем Игнату присылать мне такую фотографию?
Я еще раз прочитала надпись, и что-то подобие озарения промелькнуло в мозгу… но я не успела ухватиться за мысль.
- М-да, - протянула Дашка, крутя фото в руках. – Странный тип, с воспаленным воображением. Поди разберись, о чем он думал когда положил эту дрянь в конверт, - пробубнила она. - Где ты вообще умудрилась его подцепить? Только не надо держать меня за дуру, и говорить, что он навещал тебя в психушке – это ты Шраму своему вкручивай, а от меня такими дурацкими объяснениями не отделаешься. Так что давай, колись мать, где, когда, и при каких обстоятельствах?
- Всему свое время. – Не глядя на подругу, отозвалась я.
- Каждый раз одно и то же, - попрочитала она. – Ладно, не время, так не время. Самое главное потом мне не забудь рассказать.
- Узнаешь об этом первая, - заверила я.
Подруга стала готовить нам обед, строгала, резала и чистила овощи, а я сидела на подоконнике и читала любимую книгу – не очень-то и поможешь левой рукой.
В дверь постучали.
- Наверное, Генка, - решила я, и пошла, открывать парадную.
На пороге стоял вовсе не Генка, а Игнат, с двумя увесистыми пакетами и сиял как новенькая монетка.
- С выпиской, дорогая, - сказал, насмешливо улыбаясь, и протиснулся в квартиру. – Ну и дыра, – оглядев мою родную обитель, присвистнул он.
- Что ты тут делаешь? – Закрывая дверь, неласково поинтересовалась я, не желая комментировать данную оценку моему жилью. Увидеть его после нашего последнего разговора, уже и не думала.
Выглядел он как всегда безупречно: в дорогом костюме, с гордо вскинутым подбородком, надменным взглядом, приклеенной полуусмешкой. Вдобавок, абсолютный пофигизм на красивом лице. На красивом, пока не видишь голубых глаз. Но, не смотря на это, женщины всегда оборачивались ему вслед, что всегда выводило меня из себя.
- А ты разве не получила мой подарок? – Вопросом на вопрос ответил он. Не сложными подсчетами вычислил кухню, направился туда. Пришлось уныло следовать за ним. Дашка с открытым ртом смотрела на гостя, и кажется, побледнела – Игната она терпеть не могла и одновременно до ужаса боялась. – Привет, - кивнул равнодушно он ей, и переключился на меня: - Я вижу, жизнь у вас налаживается. А как же Шрам? Наш крутой парень ничему не научился, и оставил вас без присмотра? Он и вправду такой идиот?
- Перестань его оскорблять. – Попросила я, и села на табурет. – Зачем ты пришел? За домом наблюдают и…
- Я же говорю, дорогая, цепных псов Шрама нет. Лично проверил.
Пришлось призадуматься. Конечно, Шрам не хотел, чтобы после выписки из больницы я возвращалась в свою квартиру, и мы даже поссорились по этому поводу, но он быстро взял себя в руки, и приставил к нам людей из своей охраны. Светло-зеленая «десятка» приклеено стояла под окнами, вот уже как два дня, и, насколько мне известно, никуда не отлучалась. Лишь парни из охраны, сменялись другими, но машина стояла на месте.
- Может их вызвали куда, - пожав плечами, предположила я. – Или ты плохо смотрел.
- Ладно, это неважно, может оно и к лучшему. – Отмахнулся Игнат. – Собирайся, дорогая, мы уезжаем.
- Куда? – В голос с Дашкой спросили мы.
- Как это «куда»? – Наигранно удивился Игнат. – Я думал, ты хотела разобраться в убийствах и найти ключ, или тебе это уже не интересно?
- Да… - начала я, но он перебил:
- Жду тебя через десять минут в машине. В пакетах продукты, надо бы разобрать, - обратился он к Дашке. – Вечером мы будем голодными, - с этими словами вышел из квартиры.
Подруга фыркнула, и, глядя ему вслед, недовольно спросила:
- Я не поняла, он что, собрался жить с нами?
Так как Дашкина квартира опустела, подруга поселилась у меня, и это уже стало для нее как в порядке вещей. Теперь еще и Игнат. Я лишь печально вздохнула, и пожала плечами:
- Шрам будет в бешенстве.
Игнат курил, облокотившись о машину, и наблюдал за мной. Я же делала вид, что все прекрасно, птички поют, небо голубое, жизнь прекрасна. Ни о чем важном, и касающемся нас, говорить не хотелось. Еще одной угрозы Игната, мое сердце не выдержит.
- Как рука? – Спросил он, кивнув на покоящуюся руку в бандаже. Бросил недокуренную сигарету, открыл переднюю дверцу и помог мне устроиться на сидении.
- Нормально. Болит.
- Сильно беспокоит? – Нахмурился: – Может рано тебя выписали?
- Шутишь? Там с ума сойти от скуки можно. Слава богу, заражения нет, а отлежаться и дома можно.
- Чувствительность вернулась? Врач сказал, что задет какой-то там нерв, я в этом не разбираюсь. Это серьезно?
- Постепенно, все придет в норму само собой.
- Ты наплевательски относишься к своему здоровью, дорогая, - недовольно проворчал Игнат.
- Мне просто надоело, что все относятся ко мне, как к смертельно больной. Это моя рука, и поверь, я очень даже беспокоюсь о ее здравии, просто не преувеличиваю всей картины.
Хмыкнув, Игнат завел машину, и мы тронулись с места.
- Ты посмотрела фотографию, которую я тебе прислал?
- Да. Только я не понимаю, к чему она мне?
Я вытащила фотографию из сумки, прихватив ее с собой из дома, и еще раз внимательно изучила.
- Ну? – Насмешливо спросил он.
- Что «ну»? Не знаю я никого. Твои одноклассники что ли?
Игнат весело засмеялся, и покачал головой:
- Дорогая, ты не видишь очевидного, того, что лежит на поверхности.
- Может, тогда просветишь?
- С удовольствием, - заулыбался он: - Третья девица слева – Скворцова Марина Петровна, а тип что с ней в обнимку – Кузьменко Олег Григорьевич, известный нам как Змей.
Я вытаращила глаза.
- Так значит… они одноклассники?
- Не совсем. Учились в одной школе, он на год ее старше.
- Откуда ты узнал?
- Осматривал ее комнату, наткнулся на альбом, - пожал плечами Игнат.
Я косо посмотрела на него, но ничего не сказала по этому поводу, это его страсть, вторгаться в личные пространства.
- Значит, все-таки Змей ее убил. – Констатировала я факт.
- Скорее всего, он.
- А как же ее любовник? Женатый и обеспеченный?
- Возможно, какой-нибудь из «залетных».
Получается, я была права. Змей, не найдя ключа, отправляется к Маринке. Скорее всего, школьные воспоминания останавливали его, и он давал Маринке шанс узнать хоть что-нибудь о ключе, но она отказалась ему помогать, потому что в тот вечер мы пригрозили ей Шрамом. Не ожидая того, что бывший одноклассник предпримет какие либо активные действия против, Маринка не сильно переживала, и его угрозы всерьез не восприняла. Но просчиталась, и Змей ее убил. Подставил бедного старца и, преспокойненько ушел, вновь оставшись в стороне. Господи, ну и сволочь же! Как таких земля носит?!
Мы ехали по главной дороге на Ивана Франко, где располагался Центральный банк, как я увидела знакомый силуэт, выходящий из стеклянных дверей здания.
- Остановись, - попросила я Игната.
Машина замерла у тротуара, я выскочила из салона.
- Ты куда? – Удивился он и полез следом.
Я перебежала дорогу в неположенном месте, получив в спину пару гудков и порцию злобных ругательств, и оказалась напротив банка.
- Здравствуйте, Виктор Юрьевич, - обрадовалась я, и улыбнулась во все тридцать два зуба, как и положено среднестатистической дуре.
Математик заинтересовано оглядел меня с ног до головы, махнув рукой охране, мол, «отставить», которые при моем приближении, только одним взглядом чуть шею мне не свернули.
- Бэлла Анатольевна, - дружелюбно улыбнулся в ответ Математик. Его память на имена, меня потрясла, мы виделись всего один раз. – Какая встреча.
- Да и не говорите. Мимо проезжала, вас увидела, не могла не поздороваться.
- Польщен, польщен, - закивал он. – Я вижу, вам уже лучше. Как здоровье?
- Не жалуюсь, спасибо. Виктор Юрьевич, не хочу показаться навязчивой, но не могли бы вы уделить мне десять минут своего времени?
- Конечно, - кивнул он, и жестом пригласил в машину. Охрана осталась на улице, а мы погрузились внутрь кожаного салона с деревянной отделкой. Шикарное средство передвижения, ничего не скажешь. – Итак, - расположившись на сидении, сказал Математик: - я весь во внимании. Чем могу помочь?
Я еще раз улыбнулась – так, на всякий случай, - и начала:
- Для вас, наверное, не станет сюрпризом, если скажу, что хотела бы поговорить насчет смерти Афоньева.
- Обсуждаемая тема месяца, - насмешливо кивнул он.
- Скажите вы ведь знаете кто убийца?
Он покачал головой.
- Если вы про Тарасова, то смею вас заверить – свое наказание он понесет в полной мере, об этом я позабочусь. Такому скользкому человеку как он, легко поскользнуться, на чем он и погорел.
- Можно я буду говорить прямо? – Спросила я, и Математик вскинув бровями, кивнул. И я рассказала ему всю версию событий. Так, как было на самом деле с самого начала: про вечер в ресторане, про то, как Афоньев «свалился» на нас с подругой, про ключ, деньги в кейсе, и про документы которые мы обнаружили в потайном кармане. Выложила все, как на духу. Еще отлеживая бока в больнице, я решила, что Математик именно тот человек, который разберется во всем, снимет обвинения с нас, и проблемы уйдут туда, откуда собственно и пришли. Он весьма серьезный человек, человек слова, собственных традиций и принципов. Не знаю как там у них в тюрьме, но раз он главный, и держатель казны – человек должен быть при понятиях, а значит, здраво рассуждающий, и за просто так, людей в расходный материал не пустит. Тот аргумент, что он еще не пристрелил Тарасова, и полностью хочет разобраться в ситуации, говорит только в его пользу.
Выслушав не перебивая, Математик задал кучу уточняющих вопросов, я отвечала, что убедило его полностью, что я не вру.
- Занятные вещи вы говорите, Бэлла Анатольевна, - призадумался он, смотря куда-то вдаль. – Выходит, Афоньев вез деньги Тарасову?
- Да. Полмиллиона долларов США.
- Не маленькая сумма, согласитесь.
- Это точно, - поддакнула я. Мне такие деньги и не снились. – Если смотреть на ситуацию под разными углами, она может выглядеть примерно так: вы в сговоре с самим Тарасовым, и Афоньев был простым связным. А может вы просто задолжали Тарасову, и отправили долг вместе с Афоньевым, со своей правой рукой, чтобы никто об этом долге не узнал; и третья версия, самая вероятная из всех – Афоньев работал на Тарасова без вашего ведома, естественно.
Математик с озорством посмотрел и покачал головой:
- Бэлла Анатольевна, а вы отважная девушка. По пальцам можно сосчитать людей, которые могут в чем-то меня заподозрить, и сказать мне это, открыто в лицо.
- Но вы ведь понимаете, Виктор Юрьевич, что я делаю это исключительно для выгоды как вашей, так и своей, - отметила я. – Вам нужен убийца и ключ, мне нужно, чтобы меня и мою подругу оставили в покое. И честно говоря, все эти перестрелки и убийства не для меня – у меня здоровье не то.
- Верю, - охотно кивнул он. – Не женское это дело, лезть в разборки мужчин, тем более таких масштабов. Когда речь идет о деньгах, человеческая жизнь сразу же обесценивается до ноль целых ноль десятых. – Чуть помолчав, поинтересовался, прищурив хитро глаза: - Почему же вы не рассказали ничего Владлену? Все так, как рассказали мне. Насколько мне известно, то он и половины правды не знает, или скрывал?
Хороший вопрос. Самой бы знать ответ.
- Наверное, потому что Владлен, итак многое сделал для нас.
- Хитрите, Бэлла Анатольевна.
- Если самую малость, - обезоруживающе улыбнулась я.
Математик тихо рассмеялся.
- Знаете, а Владлен вам верит. Я попросил его разобраться во всем этом, и он разбирался. Когда начал не справляться, я отправил на помощь еще людей. Многие из них – друзья, Владлена, и сказать честно, люди бездушные, и охочи до крови. Если бы не он, если бы вы были не под его защитой, то мы с вами, не сидели бы и не разговаривали, так мирно. Могу поспорить, что вы даже ни разу не сталкивались с его друзьями. – Я кивнула в знак подтверждения. Математик улыбнулся. Не по-доброму так, а скорее сочувственно, будто я совсем дурочка пропащая. – Ну и кашу вы заварили, Бэлла Анатольевна, - покачал он головой.
- Критику принимаю, - кивнула я. – Даже если бы вы выразились иначе, я бы и это проглотила.
- В рубашке вы родились, и жизнь вас, безусловно, любит, раз отвела неприятности. Я и сам из числа везунчиков, поэтому, «своих» вижу сразу. Самое главное, не бросайтесь во все тяжкие, тогда возможно, доживете свой век вполне счастливо… Ну что же, приятно было с вами побеседовать, но увы, - он развел руками, - дела не ждут. Информация, которой вы со мной поделились, очень пригодится. Об этом не беспокойтесь, я во всем разберусь.
- Спасибо что выслушали. Надеюсь, ключ в скором времени найдется.
- Да, конечно. Завтра я пошлю своих ребят за документами, про которые вы мне рассказали. Скажем, ближе к двум часам дня.
- Конечно.
Математик стукнул в окно, и один из охранников распахнул дверцу с моей стороны.
- До свидания, - попрощалась я, Математик улыбчиво кивнул.
Я пересекла вторично дорогу, услышала пару недовольных проклятий водителей, и погрузилась в салон «Лексуса» Игната. Он сидел и курил, зло разрезая меня взглядом.
- Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь дорогая? – Недовольно процедил он сквозь зубы. Я промолчала. – С каких это пор, вы с Математиком на короткой ноге?
- Мы вовсе не друзья. Просто, сейчас такая ситуация, когда мне нужен он, а я ему, как свидетель. Мне осточертело все это дерьмо, и я всеми возможными способами стараюсь из него выкарабкаться.
- Да? А у меня складывается обратное впечатление - ты сама себя закапываешь.
- Тебе только кажется, - поморщилась я. Не люблю признавать, что иногда я действую, противореча самой себе.
Игнат ни о чем не спрашивал, управлял автомобилем, а я старалась не затевать с ним перепалку, лучше подождать, когда остынет, иначе, мало мне не покажется.
Машина замерла возле ворот серого здания СИЗО, и я удивленно повела бровью.
- Я сейчас, - бросил Игнат, вышел из машины, и скрылся в железных дверях воротины. Появился через минуты две, с листком А4 в руке. Сел за руль, молча просмотрел напечатанный текст, сказал: - Я так и знал, - завел автомобиль, и мы поехали обратно в центр города.
- Это как-то связано с убийством старца? – Спросила с недоумением я. Он молчал, а меня это тяготило. Безусловно, после документа он повеселел, и даже что-то насвистывал под нос. – Я умираю от любопытства, - призналась я.
- Всему свое время, - усмехнулся он.
Мы свернули на светофоре, проехали по крошечной улочке с десятком домов, и через пять минут, тормозили возле моего подъезда.
- Закончили даже раньше, чем я думал. – Глуша мотор, произнес Игнат, и вдруг оскалился, глядя куда-то вперед, и протянул: - Ну надо же, - и прибавил еще несколько непечатных выражений.
Я перевела взгляд в окно, и не сразу поняла причину его «радости»: ну стоит джип, стоит и стоит… джип Шрама. Шрама?!
- Ему же нельзя. – Офигела я, забыв при этом, что Игнат меня слышит.
- Да что с ним будет? – Разулыбался Игнат. – Лучше бы его пристрелили, меньше головной боли.
- Между прочим, он отхватил две пули в грудь!.. – Разозлилась я.
- Не смеши меня, дорогая, - громко рассмеялся Игнат, качая головой. Не спеша достал сигарету и закурил. – Травматические патроны, такому как Шрам, не страшны. В него надо всю обойму «Макарыча» всадить, прежде чем нанести какой-никакой, смертельный урон.
- Что значит травматические? – Опешила я.
- То и значит… подожди, так ты не знаешь? – Еще больше развеселился он, а я стала чувствовать себя дурой.
- Не знаю, что?! – Взбесилась я, когда мне надоело слушать его смех.
- Дорогая, что он тебе сказал? – Успокоившись, спросил Игнат и затянулся сигаретным дымом. - Две пули в грудь, лежал при смерти, был в коме, герой дня, напечатали в газете?
- Две пули, и трехчасовая операция, - буркнула зло я. – А что, это не правда хочешь сказать?
- Да почему же, правда, - глумился во всю надо мной Игнат, но смеяться поостерегся. Заговорил уже более профессиональным тоном. – Просто умолчал про некоторые подробности, и приукрасил действительность. К примеру, что стреляли в него из «Макарыча». Насколько я знаю, патроны были незаконно увеличены на процентов сорок, навеской пороха, и вместо ста сорока миллиграмм, были все двести сорок. Судя по этому, можно сказать, что стояла усиленная пружина от пневматического ПМ, а значит, стреляли из ИЖа семьдесят девять – девять Т. Повреждения не так смертельны, сколько не приятны – гарантированный некроз тканей и сильные болевые ощущения. А это все значит, что умереть он никак не мог.
- Там было столько крови… - смотря на Игната, вспомнила я, прокручивая в голове беспорядочные картинки из недалекого прошлого.
- Стреляли в упор, расстояние менее одного метра, ущерба чуть больше, - предположил он. - Да и попали в такое место, откуда кровь хлещет как из фонтана. Правда, сломано у него пару ребер, - докурил и стал тушить окурок в пепельнице, посмотрел на меня, - но не страшно. Операция велась правда часа три – обработали и заштопали две дыры, наложили тугую повязку, и переливание крови, так как потерял ее много. Вот и весь фокус. Пойми, его смерть никому не нужна была. Это просто разыгранная сцена. Он не последний человек в городе, как в этом, так и в своем. А еще за ним стоит сам Математик – весомая фигура. Тарас бы не осмелился его взять и пристрелить, хотя охотников за головой Шрама предостаточно. У него врагов больше, чем у меня.
Я не знала что сказать. Состояние такое, что либо рассмеяться, либо зареветь. Обвели меня вокруг пальца, как ребенка, и кто? Шрам. Не понимаю, что он хотел этим добиться. Внимания, или сочувствия? Боялся меня потерять? Что?
Ни слова, ни говоря, я полезла из машины. Соображая на ходу: не важно, что сказал Шрам, и неважно то, что чуток приукрасил действительность. Значит, были на то причины. Возможно, эту версию ему внушили, заверив, что он должен провести в больнице больше времени. Может Тарасов, или еще кто, открыли охоту и на него. Господи, да мало ли причин? Меня это совершенно не волнует – преувеличил, преуменьшил – детский сад какой-то. Самое главное он жив, и он рядом.
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/09/19/711